мы меняемся под влиянием людей, которых встречаем, и порой настолько, что сами себя не узнаем.
кингстон стал новой страничкой в книге ребеллис, когда та отказывалась жить.

[indent] некогда яркая, наполненная светом луна жила одним днём, улыбалась проходящим мимо людям, по утрам покупала кофе позади стоящему человеку, готовила обед для нуждающихся в специализированном центре. она жила, настоящей, полной жизнью, пылая внутренней энергией. но смерть брата, её точной копии, словно выключила свет в её душе. эта утрата потрясла её до основания, лишив всякой радости существования. тьма заполнила её сердце, погасив былой пыл, и желание помогать окружающим испарилось. кингстон, знавший луну и до, и после этой катастрофы, видит перед собой двух совершенно разных людей. разница между ними – пропасть, разделяющая жизнь и отчаяние.

[indent] ты, друг её брата, знаешь такой троп? ты тот, кто стремился помочь луне, но осознавал ограниченность своих возможностей. твой метод – не дарение света, а изгнание тьмы, прагматичный и жестокий. ты – контрактник, солдат, выполняющий приказы, убивающий тех, кого укажут. твой мир – война, где все средства хороши для достижения цели, где нет места для нежности и сострадания. ты не тот, кто способен вдохнуть жизнь в умирающее сердце, не тот, кто умеет лечить раны души мягким светом. но задавался ли ты вопросом, откажет ли тебе луна? ты хотел сбежать со мной туда, где гроза станет началом чего-то нового, а солнце станет нашем путеводителем.

[indent] как ты мог вдохнуть в меня жизнь, а после исчезнуть? забрать тот маленький свет, который вновь подтолкнул меня жить. я не знаю, почему постоянно думаю о тебе. я хочу ненавидеть тебя, но не могу, и слова не в состоянии передать это . . .

Лола Найт — это: онлайн 24/7; постоянно заканчивающаяся память на телефоне от количества видео и фоток; активный мониторинг статистики подписок и лайков в инсте, тт и на ютубе; не выключающийся режим планирования, съёмки и подготовки контента; стабильное попадание в чс на всех аккаунтах группы Ирвинга в соцсетях, потому что менеджмент не понимает её шутливое «боже, какой же отстой» и блюющий смайлик под тизером новой песни;  бесчисленное количество emoji в каждом сообщении в переписке; коронное «я же говорила» как финальная точка в каждом споре (а она и правда говорила); тысяча и одна доска на пинтересте на любой случай жизни; знание поп-культуры, мемов и трендов на 10 из 10; штрафы за постоянное превышение скорости и неправильную парковку; винегрет из музыкальных предпочтений; «я объясню тебе на пальцах, видишь средний?» и «я составлю тебе плейлист, под который ты пойдёшь нахуй»; лицо с субтитрами (50 оттенков осуждения во взгляде); католическая школа как неиссякаемый источник богохульных шуток; ежедневники с кучей цветных стикеров и пометками неоновыми маркерами; выделенная секция в шкафу для шмоток Рози Арчер; вечный беспорядок в комнате, но не в голове; завтрак под тру-крайм видео; сбитый к чертям сон и упрямые попытки в зож; фанатичная любовь к секондам, блошиным рынкам и гаражным распродажам; «я куда-то не туда нажала» и «оно само сломалось»; коллекция билетов на концерты и музыкальные фестивали; эстетика y2k не по следованию вернувшейся моде, а по зову сердечка; полная коллекция мерча и альбомов Пайпер Блайт*; сарказм как язык любви; миллион кринжовых историй из жизни; драма квин на минималках; постоянные гиперфиксы; да, сдвг, и что?; категоричная честность, голос морали и просто, блять, невыносимое упрямство.

Лола Найт — это пиздец. Но Ирвинг уверен, что она лучшая девочка на свете.

Говорят: не встречайте своих кумиров.
Лола, может, и рада бы, да только Ирвинга она знает столько, сколько себя помнит.

Между ними разница в семь лет и, казалось бы, ничего общего кроме родственных связей, но она таскается за ним хвостиком с тех самых пор, как научилась ползать, и звонит ему при первой же необходимости, потому что знает: он всегда приедет и разберётся. В её десять он отвозит её на танцы, рисование, теннис и урок лепки из глины (увлечения Лолы меняются каждые несколько месяцев, ни один навык так и не становится отточенным до идеала); в тринадцать проводит с собой на её первый «взрослый» концерт; в пятнадцать монтирует за неё её первый влог из летнего лагеря; в шестнадцать забирает с вечеринки, на которую её не отпускали, держит ей волосы, пока она, впервые попробовав и не рассчитав с алкоголем, сгибается над унитазом, и отмазывает перед мамой, говоря, что она просто уснула у него, пока они смотрели фильм; а в восемнадцать — отправляет её в универ, беря все расходы на себя, потому что если кто из Найтов и должен обзавестись дипломом, то явно Лола. Ирвинг делает всё, чтобы из Долорес что-то получилось, всегда оказывается рядом и никогда не разочаровывает (это ненадолго).

Когда он выбирает карьеру вместо собственного счастья, Лола знает, что он совершает большую ошибку, но решительно встаёт на его сторону, ругается с его фанатками и хейтерами в комментариях (и попадает в чс в юбилейный сотый раз), шипит на Рози с её попытками всё исправить и не читает Ирвингу нотаций — он догадывается, что она хотела бы, но благодарен за то, что не лезет к нему в душу.
А потом он ошибается ещё раз.

Говорят: не встречайте своих кумиров.
Лола, может, и рада бы, да только Ирвинг какого-то хрена притаскивает за собой Пайпер Блайт, и выстроенный в фанатском воображении Долорес идеальный образ покрывается трещинами. Остаётся только понять: это был образ Пайпер или старшего брата?

[indent] арина, она же "рябина" — не потому что ягода, а потому что после общения с ней в глазах стоит радужное пятно, как после сварки. мы сводные, что идеально, ведь нормальные семьи — это скучно, как инструкция к микроволновке.

[indent] утром мы играем в "угадай, какой сегодня во мне коктейль из фармакологии". я — на  антидепрессантах, которые превращают мою душу в плоский JPEG. она — на нейролептиках, которые заставляют её видеть узоры на обоях, как карты иных миров. мы завтракаем шутя о том, что тостер — это экзистенциальная ловушка, а варенье — сладкая метафора тлена. совместное житие вместе устраивает обоих. правда, арина порой ревнует, когда соображает, что она не самая серьёзная ступень для ебли и есть кто-то выше.

[indent]наши разговоры напоминают радиопередачу с помехами:

— ты сегодня принял свою дозу солнечного света в капсулах?

— а ты перестала видеть демонов в кофейной гуще?

[indent] иногда слышится слишком громкий смех. соседи думают, что у нас вечеринка. на самом деле — это просто истерика в формате 2.0. наш секс — ♡ философский трёп с телесным апгрейдом. это когда мы пытаемся доказать друг другу существование через тактильный контакт. она кричит не от восторга, а потому что я задел её теорию о моногамии. я шепчу, что кругом сволочи и предатели в ответ — это наш код для "я сейчас разберу твою душу на цитаты".

[indent] { ревность — наш любимый спектакль. я не ревную её к людям, я ревную к её личному психотерапевту — он знает о ней то, чего не знаю я. она ревнует меня к бывшим и будущим — они угроза наших лучших ночей. ]

[indent] по вечерам мы играем в "нормальных людей". она надевает пижаму с единорогами, я включаю сериал про "ничего хорошего". мы притворяемся, что наша голова не раскалывается от мысленных диалогов с мёртвыми философами. иногда она внезапно говорит:

— кажется, мои нейролептики сегодня в джазовом настроении, — это значит, что её тошнит от побочек. я веду её в ванную и читаю вслух ницше — это единственное, что отвлекает её от рвотных позывов.

[indent] я люблю её не "несмотря на", а "благодаря". благодаря тому, как она видит трещины в реальности. благодаря тому, как она целует меня в лоб, когда замечает, что я слишком долго смотрю в одну точку. благодаря тому, что в нашем общем безумии есть странная, кривая, но — гармония. рябина клеит на холодильник стикер: "твоя депрессия — это не ты. это просто химия, которая забыла свою формулу". рядом я дописал: "а твоя мания — это не ты. это салют из нейромедиаторов в честь конца света". 

[indent] наша жизнь — это абсурдная пьеса, где мы оба режиссёры и сумасшедшие зрители одновременно. мы не ищем смысла. мы просто рисуем клоунские рожи на рецептах и целуемся, когда паника становится слишком громкой. и да, мы, вероятно, уничтожим друг друга в итоге ещё больше.

Мы с тобой столько всего пережили. Помнишь первую поездку на велосипеде и разбитые коленки, а потом слёзы и вкусное мороженое, которое должно было притупить боль и обиду? Я помню.

Помнишь, как ты не хотела идти в первый класс и выдумывала всякие глупости, лишь бы мама оставила тебя дома хотя бы ещё на год? Ты клялась ей, что обязательно пойдёшь в школу через пару месяцев или хотя бы через пару дней. Я помню.

Помнишь, как прогуливали твои занятия в бассейне, на которых настоял отец? Прогуливали, ели хот-доги в парке, ходили в кино, а ты прятала конфеты в моих карманах, чтобы сотрудники кинотеатра ничего не заметили? Я помню. Наверное, такая моя судьба – быть вечным соучастником во всех твоих проказах. Ты знаешь, я не против.

Помнишь, тебе было 14, когда тебя позвали на первое в жизни свидание? С каким-то сильно самоуверенным мальчишкой вы пошли сначала в кафе, а потом допоздна смотрели ужастик в кинотеатре. Помнишь, как заговорщицки ты потом мне пересказывала все-все события того дня? Отец тогда был в ярости, а вот о присутствии мамы в доме напоминали разве что бусы, которые она забыла в спешке. Она выскочила за порог и больше никогда не возвращалась.

Тогда я впервые понял, что, пожалуй, у меня нет никого ближе тебя.

Ты помнишь, как через пару лет ты выпустилась из школы? Помнишь, как сидели в темноте моей гостиной у ноутбука и ночами напролёт сочиняли мотивационные письма? Точнее, ты стучала по клавиатуре, а я сидел рядом и невпопад кивал на все твои вопросы. Ты не могла дождаться, когда с тобой случится то самое захватывающее студенчество. А я не говорил тебе, что без таблеток спать уже совсем не получается.

Помнишь, как потом в этой же гостиной мы напились под какую-то дурацкую комедию, пока праздновали твоё поступление?

Я помню.

Помню, как ещё пару лет ты  где-то пропадала, отмазывалась вечными делами в университете и обещала как-нибудь заглянуть в гости. Но, конечно же, так ни разу и не зашла. Объявилась всего 2 раза: в первый радостно заявила, что собираешься замуж, и буквально светилась от счастья; во второй разрыдалась прямо на пороге и ещё несколько недель жила со мной. А потом оказалось, что тебе нужно отдельное жильё и помощь в ремонте детской.

Помнишь, как было страшно первые дни, когда каждая ночь – сплошной детский плач и сдающие ко всем чертям нервы?
Я помню.

[indent] привет, пап. ты в курсе, что из-за тебя я стал тем, кем сейчас являюсь? все эти режимы и графики, твоя одержимость коллекционированием и искусством. наверное, из-за тебя я и стал художником, как бы ты не хотел меня видеть достойным наследником нашего семейного бизнеса, передающегося уже не одно поколение между своими. хотя ты, конечно, никогда меня в этом не упрекнешь - напротив, дашь билет в лучший сеульский университет, подкинешь кругленькую сумму на карту с пометкой "на краски и новую тачку". придешь на каждый годовой показ, чтобы оценить работы и с довольной улыбкой вновь сказать о том, что мои картины будут жемчужиной твоей коллекции. выпьешь со мной под новый год, пока по телику показывают очередное шоу на выживание, вскользь упомянешь о матери, а после потреплешь по волосам.

[indent] ты не ласковый и никогда не любил детей - они ведь не искусство. твое время это всегда деньги, и большинство знают тебя, как жесткого и принципиального человека, от которого можно ждать все, что угодно. змея, что взглядом определяет сделки и решает кадровые вопросы в своем царстве. человек, что не показывает личную жизнь и не открывается людям, пусть и поддерживает беседу в своих кругах непринужденно и с поразительной легкостью. наверное, тебе стоит меньше работать, взять, наконец, отпуск и просто пройтись по побережью, но как же тогда успеть на очередной аукцион, где выставляют настоящее сокровище?

[indent] надеюсь, однажды ты все же встретишь того человека, с которым станешь спокойным. перестанешь гнаться на вершину, с которой так легко скатиться вниз, и просто посмотришь вокруг, с гордой улыбкой оглядываясь на прошлые годы. а я тебя прикрою, не волнуйся. только начни уже жить ради себя, а не наследия и коллекции, что превратила наш дом в музей

С тобой что-то не так. 

Ты носишь дорогие шмотки, улыбаешься как кинозвезда, лучшие девочки, лучшие тусовки, должность в папочкином бизнесе — всё для тебя. Ты золотая антилопа, которая всегда собирает публику. Ну ещё бы, вы только посмотрите, какой хорошенький, красивенький конченный мудак, которому всё досталось даром! Клайд, солнце, муа-муа! 

Но у меня чутьё на лицемеров. 

О том, что мы сиблинги, я знал с детства. Вернее, так говорила мне мать, когда вырезала глаза людям на фотографиях в газете. Вот твой сраный папаша, Альфи, а вот его сраная семья. Я никогда не встречал его. Но каждый день наблюдал в школе твоё лицо. Что он делал с тобой? Избивал? Или что-то хуже? 

Я был единственным, кто плевал на тебя и твою популярность, не принимал приглашения на тусовки, не реагировал на тупые шутки, попытки задеть, что бесило тебя ещё больше, ты же коллекционер душ, Клайд, все должны хотеть тебя. Впрочем, однажды я стукнул тебя башкой об стену — надо же всё-таки иметь какие-то границы. 

Мы снова встретимся несколько лет спустя на похоронах твоего отца, я окажусь там случайно, по работе, но в какой-то момент это станет личным, а я, в отличие от тебя, лицемерить не умею. Ну здравствуй, братишка. 

Что ты будешь делать теперь, когда он наконец подох? Думаешь, жить станет легче? Поверь мне, не станет. 

я знаю, кто ты. ты — девочка с большими мечтами. девочка, которая решила, что способна покорить всех своей необычной внешностью. модель? актриса? все вместе, пожалуйста. ты напоминаешь мне меня в молодости, знаешь, даже чересчур. мы с тобой две куклы, фел, — говорю я тебе однажды. нас тягают в разные стороны, а мы и не против. скажут рассмеяться с остальными — без проблем. скажут заплакать — нет вопросов. если всем весело, то нам тоже, ты пробуешь крэк, а я со знанием дела качаю головой, всё у тебя забирая, потому что мне известно, где лучше брать всё чистое.

я научу тебя.

я не отцовская фигура, не старший брат, не тот, кто должен защищать тебя и говорить: возьмись за голову. я не могу тебе помочь, правда, я сам себе помочь не могу, а тут ещё и ты, невольно ставшая моей протеже. думаю, что тебе не нравится сходить с ума или ловить кайф в одиночку, поэтому мы почти всегда вдвоем. вдвоем танцуем, вдвоем пьем, вдвоем делаем глупости, но это же лучше одиночества?

галантно помогая тебе раскрутиться в танце, я позже роняю нас двоих на спины на пол и, отдышавшись, поднимаю руку с оставшейся сигареткой. ты мило хихикаешь и отвечаешь: поделим на двоих.

отлично, фел, всё на двоих.

виктория — папина гордость. мелисса — папина радость.
[indent]
гордость
[indent]
или радость?
[indent]
виктория думает об этом каждый раз, когда папа смотрит на младшенькую глазами, полными любви. виктория жаловаться не умеет. всего лишь ощущает покалывание в глубине сжатого сердца. на неё смотрят совершенно иначе, подтверждая лишь тот факт, что в этой семье любовь — разновидность нежелательного проявления чувств. на неё смотрят с доверием, вновь и вновь желая убедиться, что она справится. она справится, пока мел крепко обнимает папу, повиснув на его шее безобразно. справится, пока мел играет на фортепиано и мягкий, добрый отцовский голос сливается с её подобием сопрано. мелисса невероятно талантлива: шустрее освоила ноты, интуитивно приловчилась к белым клавишам их бехштейна, доставленного из германии. преподавательница вокала отмечала её успехи, — родители радостью сияли, а потом сдержанно улыбались. мелисса не должна быть лучше, но таковой она является. и, разумеется, виктория справится, наблюдая за тем, как своим ослепительным сиянием младшая сестра завоёвывает мир. 
[indent]
она всегда отличалась своим бунтарским духом. казалось, меж двумя красными кнопками непременно выберет ту, что разорвёт планету к чёрту. виктория чинно складывает руки на коленях, мелисса — теребит волнистые прядки волос, болтает ногами, стучит кулаками по столу и даже швыряется канцелярией. может быть, частное репетиторство перед школой — дурная идея, потому что мисс-какая-то-там выбегает из отцовского кабинета с размазанной тушью под глазами. мел — девочка удивительная, выворачивающая в собственную пользу любую ситуацию. когда они на дерево лезут, потому что лисе захотелось, виктория будет отвечать за синяки после полёта на землю, потому что — старшая. потому, что следовало «лучше следить за сестрой». когда расколется на части мамина любимая ваза, горничную попросят объясниться, а мелисса будет прятаться за шторой и осторожно подглядывать. папа, в конце концов, вздыхает тяжело. ведь эта девочка с большими, сияющими жизнью глазами, его бесконечная радость. 
[indent]
радость подрастает, быстро минуя период кукол с оторванными головами и разгромленных домиков, которые виктория любила тщательно выстраивать, подбирая к обоям на стенах по цвету портьеры. мелиссе хватало не более пяти минут, чтобы выдержать сестринское занудство; чтобы натянуть на кукольное тело платьице или завязать ленточку на волосах. мелисса сама одеваться терпеть не может, а её волосы вечно непослушные в беспорядке, потому что попробуй слови эту дикарку. теперь папину радость не интересуют куклы вовсе, скорее самодельные рогатки и чердаки. она первая отыскивает тайный проход на чердак, первая начинает слушать попсовую музыку, плавно переходя на лёгкий рок. она первая, кто обзаводится ворохом секретов. ведь любая девочка-подросток обязана иметь секреты. а виктория ещё не скоро поцелуется с мальчиком, утверждаясь в этой жизни. 
[indent]
мелисса находит входы-выходы, конечно же совершенно секретные, потому что окружение этой семьи тщательно отобрано, проверено на угрозы для имиджа. уровень опасности нулевой до того момента, пока она не вляпывается в истории с лондонскими гетто. мел пробует сигареты, временное тату (которое почти что вызывает сердечный приступ у мамы и секретаря по коммуникациям), мальчиков, песни с неприемлемым смыслом и новенькие слова, которыми можно уничтожить мигом понятие британской монархии. мел старательно прячут от прессы, заставляя мелькать перед камерами в порядочном виде. очень быстро она превращается в заложницу, но папиной радостью остаётся. потому что кровь в её венах чистая, неразбавленная. 
[indent]
мелисса вырастает той радостью, которая сбывается светлой улыбкой. она любит папу. она любит охоту с папой. любит праздники с папой. она смеётся по-настоящему, шутит беззастенчиво остро, подхватывает смелые идеи, витающие в воздухе. она весьма деятельна, то в детском приюте с подарками к рождеству, то в контакте с людьми, которые просят совместное фото или автограф. она знает, что запрещено и нарушает вопреки. папа будет любить её вопреки. 
[indent]
виктория, откровенно говоря, завидует. 
[indent]
но в глубине сжатого сердца прочно засела уверенность: мелисса — первая и последняя её союзница. мелисса непростая, яркая и взбалмошная будто калейдоскоп, зато семью л ю б и т. виктория примет ещё немало уничтожающих, сложных решений, а мелисса будет прощать. 
[indent]
потому что они — сёстры. 

Про детство Рами не снимут кино, потому что нет у него никакого детства. Его мать — чопорная глыба мрамора, она не умеет ни хвалить, ни обнимать, её руки всегда холодные, а губы пересохшие, с ней не жить, а задыхаться только, но у Рами нет выбора. С рождения его таскают в церковь, с семи лет — на тренировки по фигурному катанию, в детский театр, на иностранные языки, на соревнования, олимпиады, выступления. Это Господь отдыхал в воскресенье, он мог себе позволить. Рами не мог.

К восемнадцати у него багаж из наград, достижений, голодных обмороков, накопленного гнева, боли и желания убить мать, но хорошие мальчики так не делают, хорошие мальчики убивают себя. Прыгать из окна — плохая идея, когда твоё тело умеет падать, стоит выбрать нож, но в этот момент Рами не думает. Он просто не может больше.

Теперь у Рами травма головы, панические атаки, тревога, приступы слепоты, мигрень, койка в психушке, истерики матери, сгоревшая жизнь и тощая фигура мистера Корсо, стоящая над душой.

— Что у тебя случилось?

— Это не из-за вас.

— Надеюсь. Но я должен был заметить.

Должен был заметить по вопросам как способу флирта, взглядам, улыбкам и тонким пальчикам на краю стола, по лёгкому налёту сталкерства, по случайной встрече неделю назад в клубе, по смелым рукам и глупым фразам, пьяному поцелую чуть позже на улице, по влажным глазам после неловкого разговора. Должен был заметить.